Луи-Шарль Делеклюз (Louis Charles Delescluze) (2 октября 1809 года — 25 мая 1871 года) — французский мелкобуржуазный революционер, член Парижской Коммуны.

1.  Детство и юность

Шарль Делеклюз родился в городе Дрё в семье полицейского комиссара, участника Великой французской революции. Семья не была богата, но и не нуждалась благодаря дяде Шарля, барону Лавенану, подарившему сестре ренту.

В 1827 году Делеклюз окончил парижский лицей Ландре по классу риторики. Вскоре он вернулся в Дрё и стал письмоводителем в адвокатской конторе, затем перешёл на аналогичную должность в Париже. Во время Июльской 1830 г. революции он вступает в республиканское общество «Друзья народа», члены которого называли себя якобинцами. Из-за участия в революционном движении в 1831 году он теряет работу; вскоре без работы остается и его отец, а барон Лавенан, переживающий финансовые трудности, перестает помогать семье. Шарль поступает в Сорбонну, на факультет права, и вновь устраивается помощником адвоката.

2.  Революционная борьба против монархии

В июне 1832 года он участвует в республиканском восстании. Боевое крещение Делеклюз получил на баррикадах у монастыря Сен-Мерри (5–6 июня 1832 г.). В апреле 1834 г. Делеклюз собрался защищать баррикады на улице Транснонен, но был арестован и некоторое время просидел в тюрьме. Очутившись на воле, Делеклюз был скоро вновь привлечён к суду как член общества «Прав человека», занявшего место распавшихся «Друзей народа», по обвинению в том, что участвовал в покушении на жизнь короля Луи Филиппа. Преследуемый полицией, он вынужден был в 1836 г. эмигрировать в Бельгию, где работал преподавателем, и только в 1841 г. смог вернуться на родину. По возвращении он становится во главе провинциальной (валансьенской) газеты «L'Impartial du Nord» («Беспартийная газета Севера»). На страницах этого республиканского буржуазно-демократического органа Делеклюз энергично атаковал правительство Луи Филиппа и в числе первых потребовал избирательной реформы. Он сближается с Ледрю-Ролленом, которого в дальнейшем неизменно поддерживает.

3.  Деятельность в революции 1848 года

Шарль Делеклюз активно участвует в Революции 1848 года. Делеклюз был назначен временным правительством генеральным комиссаром северных департаментов республики и поселился в Лилле.

Его популярности повредил так называемый инцидент «Riscons-tout». После февральской революции бельгийские эмигранты-республиканцы, находившиеся в Париже, создали волонтёрский отряд с намерением проникнуть через французскую границу в Бельгию, поднять революционное движение и свергнуть монархию. Они требовали, чтобы республиканское правительство Франции открыто поддержало их, но встретили отказ. Правительство (Ледрю-Роллен и др.) заявило, что сочувствует им, но помощь оружием продовольствием и т. д. может оказать только неофициально. Делеклюз, как комиссар северных департаментов республики, оказывал известную помощь бельгийским повстанцам. Когда бельгийские волонтёры перешли границу близ деревушки под названием Рискон-ту («Riscons-tout», то есть «рискнём всем»), то очутились среди бельгийских штыков. Бельгийское правительство самым безжалостным образом расправилось с кучкой отважных энтузиастов-республиканцев. История с «Riscons-tout» взволновала общественное мнение и восстановила многих как против правительства (которое фактически предало своих единомышленников), так и против Делеклюза. На выборах в Учредительное собрание Делеклюз получил ничтожное количество голосов, вышел в отставку, уехал в Париж и вернулся к журналистской деятельности.

В первом номере основанной им в ноябре 1848 г. газеты «La révolution democratique et sociale» («Демократическая и социальная революция») Делеклюз писал: «Демократия — путь, который должен нас вести к социальным реформам. Будем же республиканцами и демократами, чтобы стать социалистами!». Однако социализм для Делеклюза был понятием неопределённым. «Социализм — не что иное, как республика в действии», — писал он.

Газета Делеклюза постоянно выступала против правительства буржуазных республиканцев, пришедших к власти. Как поясняет Маркс, мелкая буржуазия после июньских дней 1848 г. почувствовала, что удар окрепшей реакции направляется и против неё, что экономическое положение её становится неустойчивым. Этим-то и следует объяснить внезапное полевение и сближение с рабочими мелкобуржуазных республиканцев.

За одну из ярких и обличающих правительство статей, опубликованных в марте 1849 г., Делеклюз был присуждён к году тюрьмы и тысяче франков штрафа. Несколько месяцев спустя последовал новый приговор — 3 года тюрьмы и 11 тысяч франков штрафа — за статью, восхвалявшую Нурри, убившего реакционного генерала Бреа во время июньских боёв 1848 г.

11 июня 1849 г., когда были получены известия о событиях в Риме, демократическая партия Горы сделала довольно робкую попытку сопротивления президенту Луи Наполеону.

Выступая 11 июня в Законодательном собрании и ссылаясь на V статью французской конституции («Французская республика уважает иностранные национальности… и никогда не употребит своих военных сил против свободы какого бы то ни было народа»), Ледрю-Роллен от имени Горы требовал предания суду президента и его министров за нарушение конституции — за насилие над Римской республикой.

13 июня газета Делеклюза опубликовала призыв к оружию, подписанный 148 депутатами. Правительство конфисковало все номера газеты. Демократическая партия пыталась организовать в этот день демонстрацию протеста. Однако немногочисленная группа демонстрантов, шедшая под лозунгами «Да здравствует Италия! Да здравствует Конституция!», была быстро рассеяна войсками. Делеклюз, как и многие другие его единомышленники, вынужден был скрываться. 14 июня газета Делеклюза была закрыта. С помощью друзей он бежал сначала в Бельгию, затем в Лондон, где он руководил изданием журнала «Проскри» и занимал видное место в среде эмигрантов.

Ещё до своей эмиграции Делеклюз создал общество «Республиканская солидарность», которое должно было объединить всех демократов-республиканцев и создать партию демократической и социальной республики. «…После новой революции, — писал он в одном из писем, фигурировавших потом на процессе в Версале, — мы намерены опубликовать декларацию прав и Конституцию 1793 г. с лёгкими видоизменениями. Временно революционная диктатура будет осуществляться Комитетом общественного спасения, опирающимся на Совещательный комитет, составленный из делегатов от каждого департамента».

В апреле 1850 г. начался процесс общества «Республиканская солидарность». Суд приговорил членов общества к разным срокам заключения, в том числе Делеклюза (заочно) — к году тюрьмы.

4.  Деятельность в период Второй Империи

4.1.  Арест, тюрьма и ссылка

В начале августа 1853 г. Делеклюз, несмотря на угрозу ареста, вернулся в Париж и принял участие в деятельности тайных обществ, стремившихся восстановить республику путём переворота («Молодая Гора» и «Марианна»). Выданный провокатором, Делеклюз был 15 октября 1853 г. арестован и посажен в Мазасскую тюрьму. На процессе (март 1854 г.) он отказался давать показания и защищаться и был приговорён к 4 годам тюрьмы за участие в тайном обществе.

Своё заточение Делеклюз провёл сперва в суровой бретонской крепости Белль-Иль, на берегу Атлантики. Затем его с группой товарищей перевели в корсиканскую тюрьму. Его мужественное поведение в тюрьмах и ссылке заслуженно вызывало всеобщее уважение и восхищение.

С большой радостью Делеклюз предвкушал своё скорое освобождение: срок его заключения истекал 8 марта 1858 г. Когда Делеклюз узнал о распоряжении перевести его в марсельскую тюрьму, он решил, что час освобождения близок. Однако его удивило и возмутило, что в Марселе на него впервые надели кандалы. Но он решил молча стерпеть это. Недолго ему пришлось быть там: вскоре его отправили в тулонскую каторжную тюрьму. Здесь Делеклюз узнал, что заключение его не приближается к концу, а лишь вновь начинается: по окончании четырёхлетнего срока заключения ему предстояла новая ссылка на 10 лет в Кайенну! К Делеклюзу, как и к множеству других республиканцев, был применён новый закон об общественной безопасности, принятый Законодательным корпусом 1 февраля 1858 г. Закон предоставлял правительству право «высылать лиц, виновных в подстрекательстве к покушениям против правительства (даже если это подстрекательство не сопровождалось никакими последствиями), а также лиц, осуждённых за участие в незаконных сборищах, тайных обществах и т. д.». Поводом к возобновлению жестоких преследований против республиканцев послужило покушение итальянского патриота Орсини на жизнь Наполеона III в 1858 г. Весной того же года было арестовано более 2 тысяч республиканцев и до 300 человек сослано без суда. Многие из них, как Делеклюз, не имели ни малейшего отношения к заговору и покушению Орсини.

Условия ссылки были ужасны, пища ссыльных была весьма скудной. Ссыльные должны были ежедневно под палящими лучами солнца выполнять ряд тяжёлых принудительных работ. К счастью, не прошло и месяца, как было получено распоряжение перевести Делеклюза в город Кайенну, где условия ссылки были для него значительно более благоприятны. Этим он был обязан ходатайству одного местного коммерсанта, обладавшего большим влиянием и пригласившего его в качестве учителя к своим двум сыновьям.

Здоровье Делеклюза, как и прочих европейцев-ссыльных, было настолько расшатано, что он серьёзно сомневался, удастся ли ему увидеть родину.

К этому времени революционная репутация Делеклюза достаточно упрочилась. Мало кто осмелился бы (даже в среде политических противников) усомниться в чистоте и безупречной честности этого человека. Личность Делеклюза производила на окружающих неотразимое, обаятельное впечатление.

Идеалом Делеклюза с первых дней его вступления на революционный путь были суровые, непреклонные деятели Конвента 1792–1794 гг. Он всегда старался подражать им в стойкости и преданности республиканским, демократическим принципам и был глубоко убеждён, что «старый мир осуждён с той минуты, когда новый закон был провозглашён среди громов и молний». Делеклюз утверждал, что «тот, кто не сдаётся, всегда является хозяином своей судьбы, что даже в самом отчаянном положении человека никогда нельзя считать полностью несчастным, если он может сделать ещё кое-что хорошее».

Категорически отказываясь просить помилования или смягчения своей участи, Делеклюз говорил, что «до 1848 г. слова «помилование» вообще не существовало в революционном словаре. Верный своим убеждениям, побеждённый революционер оставался непоколебимым перед лицом судей, в тюрьме, у подножья эшафота и даже на самом эшафоте; он страдал и умирал без бахвальства, но и не проявляя слабости».

В январе 1860 году он наконец был освобождён и вернулся во Францию, но его здоровье было подорвано тюрьмой и ссылкой, и он на время отошёл от политической и журналистской деятельности.

4.2.  Возобновление политической деятельности

События 1868 г. — года бурной политической деятельности всех политических течений и групп — вернули Делеклюза к революционной борьбе. Он основал газету «Réveil» («Пробуждение»), первый номер которой вышел 2 июля 1868 г. Основным принципом его газеты было: «Сегодня, как всегда, сегодня больше, чем когда-либо политическая реформа — средство, а социальная реформа — цель».

Несмотря на пережитые за двадцать лет тяжёлые страдания и разочарования, Делеклюз продолжал подобно своим единомышленникам — «новым якобинцам» жить иллюзиями буржуазной революции XVIII в. Делеклюз и его сторонники пытались возродить и перенести в обстановку Франции второй половины XIX в. устарелые революционные понятия и традиции якобинцев 1793–1794 гг. Они не желали понять, что каждая эпоха требует новых форм борьбы, а не механического копирования старых. Они не умели сделать должный вывод из того факта, что на политической арене появился новый, подлинно и до конца революционный класс — пролетариат.

Как и 20 лет назад, Делеклюз в «Réveil» заявлял, что «связан с существующими социалистическими школами лишь симпатиями и надеждами». И даже в последние годы Второй империи, когда влияние I Интернационала росло и ряды его членов во Франции множились, Делеклюз держался в стороне от революционного пролетарского движения. Организуя весной 1870 г. кампанию против плебисцита, он созвал широкое совещание в редакции «Réveil» с участием Ледрю-Роллэна, Гамбетты, разных парижских и провинциальных журналистов, но отказался пригласить представителей Интернационала, боясь придать своим действиям чересчур революционный характер.

Однако мужественная и стойкая борьба членов I Интернационала с империей Наполеона III вызывала горячую симпатию у Делеклюза.

В июне 1868 г. Делеклюз приветствовал членов I Интернационала, представших перед императорским судом. «Никогда, — писал он, — столь благородные слова не звучали под сводами дворца официального правосудия. Слушайте: это не обыкновенные обвиняемые, бормочущие жалкие слова самооправдания, а граждане, которые без шума и бахвальства считают себя вправе требовать для своих братьев нетленное наследие Революции, требовать права развивать свои способности и объединёнными усилиями воли улучшать условия своей жизни, не покушаясь ни на чью свободу».

Своим непосредственным врагом республиканец Делеклюз считал империю и пользовался всеми случаями для нападок на бонапартистский режим. 5 ноября 1868 г. Делеклюз демонстративно открыл на страницах «Réveil» подписку на памятник депутату Бодену, павшему жертвой декабрьского переворота 1851 г. За этот поступок, а также за участие в манифестации на могиле Бодена Делеклюз был предан суду. На процессе, происходившем в ноябре 1868 г. при огромном стечении народа, в защиту Делеклюза выступил с блестящей речью буржуазный республиканец, ярый враг Второй империи Гамбетта. Делеклюз был приговорён к шести месяцам тюрьмы.

По амнистии 15 августа 1869 г. Делеклюз был освобождён досрочно.

4.3.  Франко-прусская война

Когда началась франко-прусская война, Делеклюз решительно выступил против всяких антивоенных демонстраций. В своих письмах, опубликованных в «Egalité», Делеклюз объясняет, почему он не только не выступил против войны, но и вынужден был принять её: «…Возникла война со всеми своими угрозами свободе, война, в которой мы вынуждены принять участие из боязни, что почва нашей родины будет осквернена [врагом]. Да, я глубоко удручён всем происходящим и тем, что ещё готовится… Видеть знамя Франции в руках Бонапарта и быть вынужденным следовать за ним, боясь почти столько же победы, сколько поражения, — это может потрясти даже самые крепкие сердца!.. Теперь в Европе, особенно во Франции, нет другой заботы, кроме войны. Свобода, прогресс — всё это забыто. Мы придавлены пневматической машиной, которая называется «военная диктатура». Воздух для дыхания будет отныне нам отмеряться капралами, мы ничего не будем знать; а в случае поражения национальное, революционное сопротивление станет для нас очень затруднительным». (Письмо это было написано в июле, то есть в начале войны.)

Маркс сурово осуждал такую позицию французских буржуазных республиканцев. Маркс обвинял Делеклюза в шовинизме, указывая, что в основе его оппозиции бонапартовскому правительству лежит вовсе не принципиальное, глубокое отвращение к военной политике врагов мира, руководимых только династическими интересами, а всего лишь личная антипатия к Наполеону и к наживающимся на войне биржевикам.

Приговорённый летом 1870 г. к 13 месяцам тюрьмы за защиту в печати механика Межи, убившего полицейского инспектора, Делеклюз был вынужден некоторое время скрываться за границей, в Бельгии, откуда продолжал клеймить бонапартистский режим. За «разжигание ненависти и презрения к правительству» Делеклюз был 4 августа 1870 г. заочно присуждён ещё к 18 месяцам тюрьмы и 4 тысячам франков штрафа.

После поражения Мак-Магона при Рейсхофене Делеклюз тайно возвратился в Париж. 7 августа он поместил в «Réveil» обращение к народу, призывая всех граждан к оружию и к защите родины, требуя в первую голову реорганизации Национальной гвардии и вооружения всего населения. 10 августа «Réveil» был закрыт за следующий призыв: «Парижане! Враг во Франции. Настало время для чрезвычайных решений. Париж уже спас Францию в 1792 г., он же должен снова спасти её — и он спасет её! Что же для этого надо? Дантон сказал: «Смелость, смелость и ещё раз смелость!»».

5.  После свержения империи

Наконец грянула Седанская катастрофа. Империя была свергнута. Во имя ложно понимаемой идеи спасения и защиты отечества Делеклюз поддерживал правительство Национальной обороны, призывал парижан к борьбе с внешним врагом. Однако Делеклюз очень скоро убедился, что люди, которым 4 сентября была предоставлена государственная власть, начинают предавать интересы страны. В то время как последовательная революционная позиция пролетариата заключалась в том, чтобы, пользуясь всеми буржуазными свободами, приобретёнными в результате революции 4 сентября, укреплять свои ряды и строить мощную организацию, Делеклюз усыплял рабочий класс Парижа воспоминаниями о национальном единстве в период французской буржуазной революции и этим причинял вред рабочему движению. Однако под влиянием революционной инициативы народных масс позиция Делеклюза постепенно меняется, он всё больше прислушивается к запросам рабочего класса вплоть до его требования создания «революционной Коммуны». Всё громче и настойчивее Делеклюз выдвигает в своей газете лозунг немедленного избрания Коммуны.

30 октября 1870 г. известия о сдаче Меца и поражении при Ле-Бурже заставляют Делеклюза открыто выступить в печати против предательства министров и требовать «отставки Трошю и его генерального штаба, предания их военному суду; отставки так называемого правительства национальной обороны; организации революционной Коммуны…, обороны до конца и призыва ко всем народам».

«Да здравствует всемирная, демократическая и социальная республика!», — восклицает Делеклюз в конце своей статьи.

Делеклюз принимал участие в восстании 31 октября, днем он выступил в Ратуше с речью, заявив, что считает законными только правильные, а не случайные выборы в Коммуну и что поэтому он снимает свою кандидатуру, выдвинутую сейчас. Делеклюз был избран в члены Комитета общественного спасения. Вечером он явился в Ратушу с Пиа и Ледрю-Ролленом. Однако движение к тому времени было предательски сорвано; в Ратушу ворвались верные правительству бретонские мобили и разоружили национальных гвардейцев. Делеклюз вместе с другими членами Комитета общественного спасения оказался в числе арестованных. Затем начались переговоры с членами правительства Национальной обороны. Дориан, министр правительства Национальной обороны, дал Делеклюзу слово, что в результате восстания 31 октября не последуют никакие репрессии. Однако несколько дней спустя начались аресты — правительство нарушило своё слово.

В связи с этим Делеклюз возобновил в «Réveil» свои атаки на временное правительство. «Alea jacta est! [Жребий брошен!], — заявил он в передовой от 2 ноября. — Свершилось! Благодаря их неспособности или их предательству мы, наконец, вступаем в революционную фазу».

5 ноября его избрали мэром XIX округа Парижа. На совещании мэров 4 января он внёс при поддержке группы мэров следующие предложения:

«Нужно немедленно и безоговорочно потребовать:

1) отставки генералов Трошю, Клемана Тома и Лефло;
2) обновления состава военных комитетов и генеральных штабов;
3) удаления из Военного совета всех генералов, какой бы пост они ни занимали, сеющих в армии панику и пессимизм;
4) постепенной мобилизации Национальной гвардии Парижа;
5) учреждения Верховного совета обороны;
6) принятия всех мер общественного спасения, которые смогли бы обеспечить снабжение парижан продовольствием или смягчить жестокие их страдания, являющиеся следствием осады и прискорбной бездеятельности властей».

Однако предложения Делеклюза встретили столь резкий отпор со стороны правительства, что Делеклюз был вынужден покинуть зал заседаний. На следующий день он вместе с некоторыми другими мэрами подал в отставку. В своём коллективном заявлении они писали, что не могут долее «оставаться пассивными орудиями политики, которую давно считают пагубной для интересов Франций и республиканского строя».

Для всех было очевидно, что неизбежным результатом предательской политики правительства будет подписание капитуляции. Капитуляция являлась не чем иным, как заговором против республики. Буржуазия готовилась к расправе. Спасти положение могла только передача власти, а следовательно, и руководства военными действиями в руки народа.

Членами Республиканского союза (к нему принадлежал и Делеклюз) была составлена прокламация, призывавшая к выборам коммунального собрания, которое должно заведовать управлением и защитой осаждённого Парижа. Члены союза предварительно связались с некоторыми представителями предместий, обещавшими поддержку своими батальонами. 22 января утром прокламация была расклеена.

Расстрел 22 января 1871 г. безоружной толпы на площади Ратуши произвёл на Делеклюза потрясающее впечатление. «Когда совершилось это преступление, — вспоминает Арну, — отчаянию Делеклюза не было пределов. Этот стойкий стальной человек, который никогда не покорялся и не отступал, в тот день бледный, дрожащий без сил и голоса закрывал лицо руками, чтобы не видеть ужасной действительности, похожей на кошмар. Двум друзьям пришлось увести его под руки. Тогда он сказал те слова, которые повторил впоследствии при Коммуне: «Если революция ещё раз будет разбита, я не переживу её!»»

После событий 22 января «Réveil» был закрыт за подстрекательство к гражданской войне, а сам Делеклюз, несмотря на свой преклонный возраст и болезненное состояние был арестован. В суровую зимнюю пору его поместили в холодную камеру Венсеннской тюрьмы, где окна были без стёкол. На койки заключенных падал снег. В такой обстановке находился арестованный Делеклюз, мучимый лихорадкой и удушливым кашлем. Затем его и товарищей (Вермореля, Лефрансэ и др.) перевели в тюрьму «Санте», где условия были ещё хуже: с потолка и со стен текло, всё было пропитано сыростью. Делеклюз хорошо понимал, что правительство, арестовав его, решило «уничтожить его холодом и голодом», но ему это не удалось.

8 февраля произошли выборы в Национальное собрание, и Делеклюз, избранный 154 142 голосами депутатом от департамента Сены, был освобождён из тюрьмы.

В Бордо Делеклюз вместе с другими левыми депутатами заявил решительный протест против позорных условий мирного договора. Он выступил с предложением предать суду членов правительства так называемой национальной обороны по обвинению в государственной измене, а также всех других военных или гражданских чиновников, которые окажутся в результате следствия виновными в аналогичных преступлениях.

Делеклюз знал заранее, что его предложение будет отклонено. Для него был ясен контрреволюционный характер Национального собрания. И если он решил принять участие в его работе, то лишь с целью публично разоблачить и заклеймить гнусную политику «правительства национальной измены».

Потеряв всякую надежду на спасение республики, больной и морально подавленный, Делеклюз вернулся в Париж.

6.  Деятельность в Парижской Коммуне

Когда свершилась революция 18 марта, Делеклюз сначала не принимал никакого участия в событиях. В течение пяти дней, во время которых происходили переговоры новой, революционной власти с мэрами города, он держался в стороне от происходившего, и только когда на страницах республиканской газеты «L'Avenir National» («Национальное будущее») было высказано недоумение по этому поводу, Делеклюз выступил с мотивированным объяснением. В своём письме в эту газету он говорил, что давно уже знаком с реакционным настроением мэров Парижа (так как ранее участвовал в совещаниях с ними) и потому считает, что всякие переговоры с мэрами о примирении и т. д. ни к чему путному привести не могут. Что же касается Центрального комитета, то он образовался помимо него, и естественно, что он не принимает в нём участия.

В этом сдержанном письме Делеклюз выражал удовлетворение по поводу выборов в муниципальный совет Парижа (т. е. в Коммуну), из-за которых до сих пор велась такая ожесточённая борьба. «То же самое, — писал Делеклюз, — произойдёт постепенно и с другими требованиями Парижа, которые будут приняты, так как диктуются законом и справедливостью».

6.1.  Член Коммуны

Делеклюз был избран членом Коммуны от I округа (20 264 голоса) и XIX округа (5 846 голосов). Патриотические и республиканские убеждения заставили его принять этот мандат ради защиты родины и республики. Период колебаний и сомнений для Делеклюза кончился: он бесповоротно перешёл в лагерь борцов Коммуны.

На первом же заседаний Коммуны, 28 марта вечером, после выступления Жюля Валлеса, указавшего на несовместимость званий члена Коммуны и депутата Национального собрания, Делеклюз взял слово, чтобы объяснить, почему он до сих пор не подал заявления об отставке как члена Национального собрания в Версале. Заявив, что своим участием в Собрании он имел в виду освободить страну от «наглого соседства» (подразумевая прусское войско) и спасти Коммуну, он добавил: «Я готов подать в отставку и как депутат и как член Коммуны…»

На следующий день, 29 марта, он прочёл вслух на заседании Коммуны своё заявление на имя председателя Версальского собрания о том, что отказывается от своих депутатских полномочий и предпочитает сохранить мандат Парижской Коммуны, полученный им от двух округов. Это заявление Делеклюза было принято с восторгом и покрыто аплодисментами. Во время всех последующих заседаний Коммуны Делеклюз поддерживал важнейшие мероприятия Коммуны. Он вошёл в состав Исполнительной комиссии и Комиссии внешних сношений (29 марта). На протяжении всего периода существования Коммуны Делеклюз был решительным и последовательным сторонником проведения политики революционного террора.

5 апреля именно Делеклюз внёс известное предложение об аресте заложников в ответ на зверства версальцев и казни их: «Казнь каждого военнопленного или сторонника законного правительства Парижской Коммуны немедленно повлечёт за собой казнь тройного числа заложников, задержанных на основании статьи четвёртой и намеченных путём жребия».

15 апреля Делеклюз голосовал за принятие декрета о конфискации имущества членов Версальского собрания и других роялистов, а также всех лиц, покинувших Париж.

6.2.  Участие в разработке программы Коммуны

Приняв политику Коммуны, Делеклюз внушил к себе полное доверие и был избран в состав Комиссии, которой было поручено выработать политическую декларацию к французскому народу (программу Коммуны).

20 апреля программа Коммуны была опубликована в «Journal officiel». Программа носила на себе следы сильного влияния прудонизма. В основу её была положена идея максимальной децентрализации страны и автономии коммун.

События заставили Делеклюза уступить в вопросе о свободной федерации коммун — уступка, которая казалась столь немыслимой для якобинца-централиста, что один из членов Коммуны на заседании воскликнул: «Это надгробное слово якобинству, произнесённое одним из его вождей!». Единство республики должно было явиться результатом добровольного союза коммун. Центральная власть принадлежала делегатам, объединённым в федерацию коммун. Мероприятия Коммуны в области улучшения положения рабочего класса были сформулированы в программе недостаточно конкретно, и, что было особенно важно, программа совершенно умалчивала о крестьянстве. В программе Коммуны недоставало самого главного, самого существенного — того, что ясно выражено было в заявлении Центрального комитета от 21 марта и в декларации 7 апреля. Недоставало принципиальной постановки вопроса о классовой борьбе пролетариата с буржуазией. Это явилось результатом того, что в Коммуне были представлены партии, из которых ни одна не выражала последовательно революционных интересов пролетариата.

Однако, несмотря на все свои принципиальные недостатки, программа Коммуны имела огромное значение. Она утверждала новый тип государства, коренным образом отличавшийся от старой, буржуазной бюрократической машины. Выборные ответственные и контролируемые должностные лица сменили прежних чиновников. Национальная гвардия заменила постоянную армию. Государственная система управления стала демократической, народной.

В начавшей выходить 18 апреля газете «Réveil du peuple» («Пробуждение народа») задачи Коммуны формулировались в такой же ограниченной форме, как в Декларации 19 апреля. Делеклюз в передовой статье, уведомляя читателей, что не может лично участвовать в редактировании этой газеты, писал: «Революция 18 марта — несомненно величайший акт народной воли, который где-либо был осуществлён… Город с двухмиллионным населением не мог долее терпеть, чтобы его третировали представители центральной власти, предавшей Париж и Францию врагу. Париж хочет получить все свободы, которые вытекают из его полной суверенности в коммунальном отношении. …Если народ победит, что его ждёт? Свобода повсюду — в Коммуне и в государстве, безопасность жилища, свободное развитие труда, освобождённого от всяких пут, торговля и промышленность возобновят свою активность… словом, союз сердец и воль. Свободный Париж в свободной Франции… станет сердцем и головой Франции и Европы, без претензий на господство».

Это была республиканская программа, без малейшего намёка на создание пролетарского государства нового типа.

Вполне естественным является вопрос: не оказывал ли авторитет старого мелкобуржуазного революционера Делеклюза отрицательного влияния на социалистические мероприятия Коммуны? Однако самый тщательный анализ позиций Делеклюза при обсуждении важнейших декретов Коммуны и других её мероприятий заставляет отказаться от этого предположения. Судя по имеющимся данным, старый якобинец глубоко верил в победу революции и всеми силами способствовал успеху Коммуны.

Немногие речи, произнесённые Делеклюзом в Коммуне, вызывали горячую симпатию у всех, слышавших его, своей страстной убеждённостью и суровой принципиальностью.

22 апреля он сказал: «Если мы и не дождёмся победы, мы не последние падём на укреплениях или ступенях Ратуши!»

Слова эти были встречены бурными овациями. Делеклюза уважали и ценили за его чистоту и неподкупность, за славное революционное прошлое; самая внешность его производила глубокое впечатление.

6.3.  Военные дела и Комитет общественного спасения

Делеклюз стоял на точке зрения суровых мер пресечения нарушений дисциплины и контрреволюционных действий. «Если Военный суд когда-нибудь вынесет смертный приговор, — заявил он по поводу хищений старой администрации, — я первый скажу: расстрелять». С возмущением разоблачал Делеклюз поведение таких людей, как полковник 11-го легиона Сильвестр, который четыре раза отказывался идти против версальцев.

Делеклюз несколько раз выступал в Коммуне с резкой и основательной критикой плохой военной организации, критиковал Клюзере за его диктаторские замашки, за дезорганизацию, плохое снабжение и питание Национальной гвардии, за нежелание или неумение поддержать героически боровшегося Домбровского на позициях Нейи. Передавая на заседании 29 апреля слова Домбровского, не получившего подкреплений, Делеклюз в гневе восклицает: «Если это верно, то это акт измены!»

Но, взявшись за выяснение этого вопроса, он так и не в состоянии был довести его до конца и настоять на посылке Домбровскому нужного количества людей. Он слепо доверился словам какого-то полковника и сообщил 24 апреля Коммуне, что через несколько дней число маршевых батальонов достигнет 75–80, что даст возможность «послать этому несчастному Домбровскому достаточные силы». Мы знаем, что Домбровский так и не добился подкреплений ни тогда, когда военным делегатом был Клюзере, ни при Росселе, ни при Делеклюзе (когда последний стал военным делегатом Коммуны).

В последние дни апреля Делеклюз лишился голоса из-за острого ларингита и настолько серьёзно заболел, что в критический момент (когда в Коммуне страстно дебатировался вопрос о создании Комитета общественного спасения) вынужден был оставаться дома в постели.

9 мая, когда форт Исси был взят версальцами, Делеклюз выступил в Коммуне со следующей обличительной речью: «Как? Вы здесь занимаетесь дискуссиями, когда только что Росселем расклеена афиша о том, что трёхцветное знамя развевается над фортом Исси?! Граждане, надо действовать без промедления… Отбросьте все свои личные счёты — нам надо спасти родину. Комитет общественного спасения не оправдал возлагавшихся на него надежд; вместо того, чтобы возбуждать активность, он тормозил её, был для неё препятствием. Я заявляю, что его надо уничтожить, надо принять немедленные, решительные меры».

Замечательно, что тут Делеклюз делает решительный шаг вперёд, отрекаясь от своих якобинских иллюзий: «Ваш Комитет общественного спасения, — презрительно заявляет он, — уничтожен, раздавлен тяжёлым грузом воспоминаний. Он не в состоянии даже выполнить того, что могла бы сделать обыкновенная Исполнительная комиссия. Можно совершать великие дела, употребляя самые простые слова. Я — не сторонник комитетов общественного спасения — это только слова».

Однако Коммуна не уничтожила Комитет общественного спасения, но полностью обновила его состав. Одновременно Коммуна начала принимать срочные меры для укрепления обороны города. 11 мая был арестован Россель, военный делегат Коммуны, руководивший боевыми действиями. Вскоре ему удалось скрыться с помощью своего друга Жирардена.

6.4.  На посту военного делегата Коммуны

11 мая Делеклюз занял пост военного делегата вместо Росселя. Измена Клюзере и Росселя заставила членов Коммуны с большим недоверием относиться к военным специалистам, тем более что поступали сведения о подозрительном поведении и бонапартистских симпатиях многих из них. Коммуна не успела вовремя провести политическую проверку военных специалистов, и среди них оказалось немало шпионов и агентов Версаля. Очевидно, именно этим и было вызвано назначение штатского Делеклюза на пост военного делегата Коммуны.

Свою деятельность военного делегата Делеклюз начал с попытки урегулировать работу военной администрации и установить строгий контроль над людьми и военными материалами. Делеклюз немедленно взялся за сокращение чрезмерного числа штабных офицеров. Он затребовал у всех генералов в 24 часа список офицеров главного штаба, а также список лошадей и военных повозок. Однако все это осталось только на бумаге, так как приказы сыпались со всех сторон: и от Комитета общественного спасения, и от Центрального комитета Национальной гвардии, и даже от отдельных членов Коммуны.

Со всех концов к Делеклюзу приходили просьбы прислать подкрепления людьми, оружием, снарядами, обеспечить крепостные валы орудиями. Делеклюз был вынужден одновременно решать множество самых разнообразных вопросов.

Но несмотря на свои действия и благие намерения, Делеклюз — не обладавший военными знаниями, старик, здоровье которого было совершенно подорвано, — не справился с возложенными на него обязанностями. Впрочем, к этому моменту военное положение Коммуны было уже настолько безнадёжным, что не только Делеклюз, но вряд ли и какой-либо другой военный руководитель мог бы спасти его.

Несмотря на требования командующих армиями Коммуны, несмотря на предупреждения членов Коммуны, побывавших на позициях, Делеклюз вплоть до вторжения версальцев и даже после этого не сознавал всей серьёзности положения. К сообщению Домбровского о вторжении версальцев Делеклюз отнёсся недоверчиво и безучастно. Даже в 11 часов вечера 21 мая в военном министерстве не верили в то, что версальцы уже в Париже. Поверив ложной информации наблюдательного пункта Триумфальной арки (на площади Звезды), где, вероятно, сидели предатели, Делеклюз приказал 21 мая расклеить повсюду успокоительные объявления, отрицающие вступление неприятеля в пределы города — странная, непростительная беспечность.

22 мая Делеклюз опубликовал прокламацию, которая разрушила одним взмахом всё то, что ещё оставалось от военной организации Национальной гвардии, «Довольно милитаризма! — взывал он. — Дайте место народу, бойцам с обнажёнными руками! Пробил час революционной войны… Народ ничего не понимает в учёных манёврах. Но когда у него в руке ружьё, а под ногами — камни мостовой, он не боится никаких стратегов монархической школы!»

«Кто захочет повиноваться, — замечает в связи с этим Лиссагарэ, — когда сам министр с презрением говорит о дисциплине; кто захочет рассуждать, когда он с презрением отзывается о каком бы то ни было методе?»

Этим был нанесён смертельный удар системе централизованной обороны. Силы сопротивления были окончательно дезорганизованы. Ещё губительней было распоряжение Коммуны, принятое по предложению Ф. Пиа 22 мая в 9 часов утра, о том, чтобы каждый член Коммуны направился в свой квартал. Вместо того чтобы сконцентрировать свои последние силы в одном месте, бойцам предлагалось каждому уйти в свой рабочий квартал. Сохранение территориальной самостоятельности батальонов, защищавших Париж, и разделение артиллерии по округам было колоссальной военной ошибкой Коммуны. Приказ идти в районы был явно на руку только врагу — версальцам, ибо распылял и без того слабые силы защитников Парижа.

Утром 24 мая 15 членов Коммуны, решившие сражаться до конца, постановили оставить Ратушу и отойти к зданию мэрии XI округа. Решение это было принято, несмотря на энергичный протест Делеклюза, считавшего, что отступление ещё более обескуражит сражающихся.

6.5.  Гибель

25-го утром остатки батальонов Коммуны собрались у мэрии XI округа. В мэрии Делеклюз беседовал с Арнольдом, членом Центрального комитета, который сообщил ему следующее: секретарь посольства Соединённых Штатов предлагает посредничество прусского командования с целью спасти героических защитников Коммуны. Уступив настоянию товарищей, Делеклюз отправляется для переговоров с пруссаками в сопровождении Вайяна, Вермореля, Арнольда и секретаря посольства Соединённых Штатов Уошберна. В 3 часа дня делегация достигла Венсеннских ворот. Однако делегацию не пропустили бойцы Коммуны, принявшие их за дезертиров.

Отчаяние и нестерпимый стыд сломили силы Делеклюза. Делеклюз не нашёл в себе мужества сражаться вместе с последней горсточкой храбрецов. Заподозренный и безвинно оскорблённый последними уцелевшими бойцами Коммуны, принявшими его за труса и дезертира, он малодушно решил искать смерти.

Вернувшись в штаб, Делеклюз написал два письма: одно — приятелю, которое заканчивалось словами: «Я рассчитываю на суд потомства и истории», второе — своей сестре. Затем Делеклюз обратился к Врублевскому, который только что вернулся с Бютт-о-Кейль, и предложил ему пост главнокомандующего. Но, узнав, что в распоряжении Коммуны всего-навсего несколько сот человек, Врублевский ответил, что при таких условиях он не может взять на себя ответственность и предпочитает по-прежнему сражаться как простой солдат.

Внезапно у входа в мэрию Делеклюз увидал знакомые лица, которых он никак не ожидал здесь видеть: это были друзья, не принимавшие участия в борьбе и ухитрившиеся пробраться сюда, чтобы уговорить его спрятаться у них в доме. Но Делеклюз категорически отказался. «Я не хочу, — сказал он, — чтобы обо мне говорили то же самое, что о спасшихся бегством. Я — военный делегат и останусь верным общей участи бойцов Коммуны».

Повязав вокруг талии свой красный шарф, весь в чёрном по обыкновению (в шляпе, сюртуке), безоружный Делеклюз, опираясь на свою трость, двинулся к площади Шато д'О в сопровождении Журда, Лиссагарэ и группы федератов.

По пути Делеклюз и его товарищи встретили носилки, на которых несли тяжело раненного Вермореля. Дойдя до баррикады, Делеклюз повернул налево и пошёл по мостовой. Внезапно он упал, убитый наповал.

Только через день, в субботу 27 мая, тело Делеклюза было обнаружено в груде трупов и перенесено в церковь св. Елизаветы, где оно лежало два дня. Делеклюз был похоронен на Монмартрском кладбище несколько времени спустя. 26 ноября 1883 г. прах Делеклюза был вырыт и перенесён на кладбище Пер-Лашез.[1]

---

Разделы: Деятели Парижской Коммуны, Персоналии

---