Уинстенли Джерард (англ. Gerrard Winstanley; 1609, Уигэн, графство Ланкашир — 10 сентября 1676) — английский социалист-утопист, идеолог диггеров — крайне левого крыла революционной демократии в период Английской буржуазной революции XVII в.

Среди деятелей и мыслителей Английской революции середины XVII века Уинстенли, несомненно, одна из наиболее примечательных и колоритных фигур. Вопреки зачастую вводящей в заблуждение религиозной фразеологии он изначально стремился выработать систему идеологии наиболее обездоленных народных низов своей страны и своего времени.

Вершины на этом пути он достиг в «Законе свободы» — проекте социальной утопии, основанной на началах коллективизма и братского сотрудничества людей. В этом смысле Уинстенли — единственный среди радикалов эпохи революции — выступил достойным оппонентом Томасу Гоббсу: в противовес системе последнего, в которой выход из естественного состояния с его нескончаемыми войнами «всех против всех» и переход к цивилизации сопряжены с торжеством принципа неприкосновенности частной собственности, Уинстенли обосновал социальную систему, основанную на презумпции изначальной, прирождённой социетарности человека и создающую условия для её сохранения (возрождения). Решающие из этих условий — свободный труд на свободной земле.

Поистине нужно было спуститься так глубоко в самую гущу жизни наиболее обездоленных масс, чтобы подняться духовно так высоко над всей учёностью своего времени. Однако и то, чему учил Уинстенли, не было лишено глубокой противоречивости: несоединимыми политически и социально являлись по сути коммунистический идеал сельского плебса об уничтожении частной собственности и превращении всех материальных благ в общее достояние и требования мелких хозяев-крестьян об освобождении их собственности от феодальных пут и повинностей.

Иными словами, то обстоятельство, что только плебс, лишённый собственности, был в Англии XVII века способен поднять знамя антифеодального аграрного переворота во имя торжества трудовой крестьянской собственности, являлось признаком не силы этого переворота, а его роковой слабости. Цели сельского плебса в революции могли только оттолкнуть массу крестьянства от активных выступлений под знаменем, поднятым диггерами.

Иначе говоря, если союз с буржуазией (будь он исторически возможен) сулил бы в тех условиях крестьянству признание его собственности на обрабатываемые наделы, то союз с плебсом ставил с самого начала под угрозу само её существование. В этом противоречии трагедия и плебса, и крестьянства как класса в этой стране. В этом глубокий трагизм начинания Уинстенли на холме св. Георгия. Однако это противоречие являлось в такой степени отклонением от исторической нормы, что даже гениальному Уинстенли не дано было его разгадать.

1.  Детство и юность

Родился в приходе Уигэн графства Ланкашир, в семье торговца сукном и шерстью, строгого пуританина. По всей вероятности, образование его ограничилось местной начальной («грамматической») школой. Позднее Уинстенли обучался торговому делу в Лондоне, затем став полноправным членом компании торговцев шерстяными изделиями.

2.  Общественная деятельность

2.1.  1643―1648 гг.

1643 г., отмеченный гражданской войной, приносит Уинстенли разорение, определяя его в ряды пауперов. Перебравшись в приход Кобхэм графства Суррей и выполняя работу батрака, пастуха чужого скота, Уинстенли испытывает на себе весь ужас нищеты и унижений, выпадающих на долю паупера стюартовской Англии.

О жизни Уинстенли в период с 1643 по 1648 гг. ничего не известно. И лишь первые его памфлеты, опубликованные весной и летом 1648 г., позволяют судить о направлении и характере его духовных исканий в те годы. Они принадлежит к одной из пуританских конгрегаций, исправно посещает церковь, затем примыкает к секте баптистов… За эти годы Уинстенли усваивает немало элементов из духовного арсенала ряда радикальных сект, в вероучении которых он успевает разочароваться.

К 1648 г. Уинстенли утверждается в мысли, что «истинная вера» может быть обретена только в личном опыте верующего, вне предустановленных форм организованной церкви. Он переходит, по его собственному выражению, к «экспериментальному» познанию бога в себе и во всей природе. В свою очередь, религиозные искания Уинстенли, побудительным мотивом которых являлись условия английской социальной действительности, суть лишь поиски теологических оснований социально-этической проповеди «Нового Евангелия». Соответственно форма их выражения ― изменяющееся соотношение мистики и рационализма ― зависит от общественно-политических условий.

Выступив в своих первых памфлетах религиозным мистиком, Уинстенли в течение двух лет проделывает в своём духовном развитии огромный путь, придя в завершение его к рационализму и пантеизму, близкому материализму.

В своих первых памфлетах Уинстенли ставит вопрос: откуда взялось царящее в мире зло и где пролегает путь к избавлению от него человека и человечества? Библию же мыслитель читает как социально-этическую аллегорию, как иносказание природы человека, его земного призвания, стоящего перед ним нравственного выбора. Такой подход ведёт к разрыву с христианским благочестием и к критике существующих общественных порядков.

Таким образом, в религиозно окрашенном мировидении Уинстенли 1648 г. было преодолено противоречие, присущее исповеданю веры протестантских церквей и сект. И заключено это преодоление, с одной стороны, в признании божества не чем-то внешним по отношению к верующему, а духом, пребывающим внутри его; а с другой стороны ― в отрицании внешних атрибутов веры и превращении её полностью во внутренне, нравственное состояние верующего.

Признавая за бога ― разум («Короля Справедливости», а позднее ― «дух разума», «чистый разум»), мыслитель закрепляет за ним роль выразителя единства согласия и гармонии людей в обществе и единства общества и природы.

2.2.  1649―1650 гг.

»Новый закон справедливости»

Наиболее энергичную деятельность Уинстенли развивает в 1649 г., в год установления республики в Англии. В памфлете «Новый закон справедливости» он впервые формулирует идею общего пользования землею и её плодами. В те дни нищенство приобрело поистине эндемический характер: ежедневно на улицах и площадях Лондона подбирают трупы людей, умерших голодной смертью. Поворот Уинстенли от религиозной мистики и теологических наитий к вопросам мирского порядка связан с развитием революции по восходящей, с ростом у обездоленных надежд на то, что с падением монархии откроется возможность переустроить жизнь народа на более справедливых основаниях.

Из хаотического скопления разрозненных радикальных идей, выдвинутых в ходе революции 40-х годов (религиозных и светских, социальных и политических, этических и образовательных), Уинстенли удаётся создать довольно стройную систему подлинно революционной идеологии народных низов. Он не просто сочиняет очередную филантропическую утопию, а в положении плебса (прежде всего сельского) видит не просто гуманитарную проблему, которую надлежит решать в рамках существующего строя собствености, ― в положении обезземеленных и пауперизованных масс он усматривает социально-этический принцип коренного переустройства общества, отказа от системы частной собственности как его основы.

По Уинстенли возникновение этой собственности ― проклятия рода человеческого ― критический момент истории: в начале времён в человеке царил «дух справедливости» и любви к ближнему, но с отпадением от «творца» и с поиском удовольствий во внешних вещах верх в нём одержало «воображение плоти» с её атрибутаами (гордыней и завистью, ненасытной жадностью и жестокостью, себялюбием и обманом). В итоге «это моё» превратило одну часть человечества в господ, властвующих над другой его частью.

Согласно Уинстенли разум требует, чтобы каждый жил на земле в довольствие, ибо она является общим источником средств существования для всех. Таким образом, положение «земля ― общая сокровищница всех детей божьих» выступает в социальной философии Уинстенли отправным и конечным аргументом, при помощи которого он, во-первых, обосновывает коммунистический идеал общества будущего и, во-вторых, намечает конкретную программу немедленного решения проблемы пауперизма в стране. Уинстенли, ссылаясь на «услышанный» им во время вдохновения голос, провозглашает:

Уинстенли, опираясь на «естественное» право всех англичан, требует отдать бедным их «законную долю» и в общем «наследстве» признать за ними право свободного доступа к неподелённым, общинным землям и пустошам. Фонд таковых был в то время достаточен для пропитания бедных. Второй предпосылкой становится отказ бедных наниматься на работу на землях имущих.

Первые шаги движения «истинных» левеллеров

Весной 1649 г., когда народные низы, уверовав в то, что отныне Англия, как значилось в парламентской декларации, стала «свободной республикой», и по-своему истолковав эту свободу, повсеместно пришли в движение, Уинстенли решается на необыкновенный шаг, ознаменовавший кульминационный пункт развития революционно-демократического движения в Англии в середине XVII в.: он становится во главе немногочисленной группы бедняков, решивших явочным порядком приступить к коллективной обработке «общинных земель и пустошей».

1 апреля 1649 г. более двух десятков копателей во главе с Уинстенли и бывшим солдатом Уильямом Эверардом появляются на холме св. Георгия близ Кобхема. Вооружённые лопатами и мотыгами, они начинают вскапывать почву для посева и возводить дом, что свидетельствует об их намерении здесь поселиться. Вскоре в округе членов колонии, явившейся первым коммунистическим экспериментом, прозывают «диггерами» (копателями), сами же они предпочитают именовать себя «истинными» левеллерами (тем самым противопоставляя себя «политическим» левеллерам типа Лильбёрна).

Всё это производит сильное впечатление на землевладельцев (помещиков и фригольдеров), а через них — и на власти буржуазной республики и на командование парламентской армией.

20 апреля Уинстенли и Эверард посещают Уайт-холл, резиденцию главнокомандующего парламентских войск Ферфакса, чтобы изложить мирные и справедливые цели диггеров. Сам Ферфакс посещает колонистов, а 26 апреля выпускается «Манифест истинных левеллеров» за подписями пятнадцати человек (в том числе Уинстенли), провозглашающий основные принципы движения обезземеливаемых и уже обезземеленных крестьян.

Разумеется, тот факт, что на этом этапе два течения революционной демократии — мелкобуржуазное (во главе с «политическими» левеллерами) и плебейско-крестьянское (во главе с «истинным» левеллером) — не слились в единый поток, а оставались разрозненными, осуждало каждое из них на неизбежное поражение. В частности судьба колонии диггеров на холме св. Георгия хорошо иллюстрирует эту истину, — впрочем, так же, как и исход солдатского восстания под знаменем левеллеров весной 1649 г. Правда, колония диггеров — парадоксально, но, может быть, именно по причине их отказа от сопротивления насилию — оказалась более долговечной. Однако её существование, хотя и длилось без малого год, всё же было скорее призрачным, нежели реальным: после нескольких нападений на диггеров, в ходе которых посевы уничтожались, скот калечился, имущество захватывалось, дома сжигались, а их обитатели до смерти избивались и сгонялись с пустоши, против них было начато судебное преследование по иску лорда соседнего манора. Выслушав только сторону истца, жюри вынесло обвинительный приговор: каждый из привлечённых к ответу, в том числе и Уинстенли, должен был уплатить штраф и покрыть судебные расходы. Так как заранее было известно, что диггеры ничего не имели для конфискации в покрытие столь больших для них сумм, то очевидно, что главная цель суда заключалась в том, чтобы создать юридическую основу для их дальнейшего преследования. И оно продолжалось беспрерывно вплоть до глубокой осени.

Усиление репрессий в отношении диггеров

Когда стало очевидно, что непрерывный и жестокий террор, развёрнутый лордами маноров, сделал невозможным дальнейшее пребывание диггеров на пустоши манора Уолтон, они перенесли свою колонию на ту часть пустоши, которая находилась в другом маноре. Однако приближалась зима, жить под открытым небом было уже невозможно.

В Лондон один за одним сыпятся доносы, в которых диггеров называют и роялистами, и атеистами, и многожёнцами… В конце концов, диггеров арестовывают и держат под замком пять недель. К центру мирной деятельности диггеров направляются военные части, солдаты избивают нескольких участников движения. Кроме того, диггеры из раза в раз подвергаются нападениям со стороны наёмников лорда манора, их постройки разрушаются и разграбляются. В этих условиях Уинстенли пишет два письма генералу Ферфаксу с жалобой на действия солдат в нарушение его обещания о невмешательстве армии, он апеллирует к Лондонскому совету, к докторам богословия английских университетов; наконец, он пишет полный горечи обвинительный памфлет «Новогодний дар парламенту и армии».

— обращается он с вопросом к власть имущим, все еще пытаясь убедить их в лояльности своих соратников к Республике, в том, что они не затрагивают чью-либо собственность.

Правда, в этом памфлете уже звучат первые ноты усталости и разочарования:

И это неудивительно: прошло уже много месяцев с тех пор, как ими было поднято знамя этого своеобразного восстания беднейших общин Англии против власти лендлордов, и тем не менее у них всё ещё не оказалось тех многочисленных последователей, которых они ждали весной. Движение так и не стало подлинно массовым, диггеры на холме св. Георгия борятся в одиночку. Они потеряли всё, чем располагали в начале работы. Урожай им так и не удалось собрать. Зимой они остались без средств, без жилья, гонимые и затравленные — горстка страдальцев. И тем не менее диггеры не сдавались. Вынужденные покинуть первоначально разрыхлённый ими участок пустоши, они переходили на другой её клочок.

Расширение движения диггеров и последующие удушение его властями

Как прошла для них зима, неизвестно. Во всяком случае весной 1650 г. их деятельность оживляется. К этому времени по их примеру появляются колонии бедных и на пустошах в ряде других графств. Для распространения правды об их положении среди населения зачинатели колонии близ Кобхема направляют своих представителей в другие графства.

Важно отметить, что в сравнении с первой декларацией диггеров практическое истолкование содержания положения «земля — обитая сокровищница человечества» в публицистике Уинстенли июня и июля 1649 г. значительно расширяется. Это становистя результатом исторического опыта диггеров, их столкновения лицом к лицу с терроризировавшими их лордами соседних маноров и поддержки их начинания многими надельными держателями. Вместо ограниченного требования разрешить бедным обрабатывать общинные земли и пустоши теперь появляется и требование освободить надельную землю от власти лендлордов. Испытав на себе их тираническую власть, диггеры ясно себе представляют и положение копигольдеров, и взаимосвязанность собственной борьбы за право обрабатывать общинные угодья с чаяниями копигольдеров об отмене их полукрепостного по своему характеру держания.

Уинстенли единственный из деятелей демократического крыла революции осознаёт связь борьбы плебса за право обрабатывать общинные земли с требованиями освободить копигольд от власти лендлордов. И в этом заключена уникальность его теоретической и политической позиции: только знамя диггеров вскрывает односторонний, буржуазно-дворянский характер свершений революции, указывая на задачу, от решения которой она отвернулась, но которая единственно заключает в себе предпосылку обеспечить Республике 1649 года поддержку народных масс. То обстоятельство, что Уинстенли не только теоретически обосновывает, но и практически возглавляет борьбу за решение этой задачи, позволяет видеть в нём наиболее выдающегося деятеля революции на высшем, республиканском этапе её развертывания.

Несмотря на арест эмиссаров диггеров в г. Уэллингборо (графство Нортгемптоншир), их выступления происходят в Уэллингборо, в Коксхолме (графство Кент) и в ряде других графств, что вызывает беспокойство властей. Учитывая общенациональный резонанс того, что случилось на холме Св. Георгия, Уинстенли и его соратники с целью вдохновить бедных в других графствах на аналогичные выступления считают самым важным продержаться как можно дольше, какие бы муки ни выпали на их долю. В конце февраля 1650 г. Государственный совет сообщает Ферфаксу о непрекращающихся жалобах на диггеров Кобхема, подчёркивая при этом, что их безнаказанность

тем самым побуждая его на военную акцию против безоружных копателей. Почувствовав поддержку Лондона, осмелели и местные лорды, направляющие наёмников на поселения диггеров и расставляющие стражников для предотвращения их возвращения на землю.

Так заканчивается это полное драматизма «мирное» восстание сельского плебса против системы лендлордизма. Выступив против земельной монополии лендлордов под знаменем борьбы за действительную свободу простого люда, Уинстенли предпринял попытку противопоставить миру алчности и угнетения, пусть в миниатюре, «царство справедливости», хотя последнее было воздвигнуто всего лишь на клочке пустоши в несколько акров.

В своём «прощальном слове», именуемом «Смиренная просьба к служителям обоих (Оксфордского и Кембриджского) университетов», Уинстенли, признавая по существу неудачу возглавляемого им движения, вместе с тем утверждает, что цели его имеют непреходящее значение — они непобедимы. Тем самым он отчётливо ставит движение диггеров в связь с многовековой борьбой английского крестьянства за свободное от власти лендлордов землепользование. Смысл движения диггеров Уинстенли истолковывает как борьбу за аграрный переворот в пользу тех, кто трудится на земле. Выступление Республики 1649 года на стороне лендлордов против диггеров Уинстенли расценивает как предательство дела, во имя которого общины Англии вели гражданские войны против короля и его приверженцев. Он предупреждает, что, выступив против диггеров, Республика бросилась в объятия своих заклятых врагов — роялистов.

2.3.  1650–1652 гг.

Эпопея нескольких десятков диггеров завершилась. Долгие месяцы непрерывных преследований и физического террора со стороны соседних манориальных лордов, поощряемых лондонскими властями, сделали своё дело — диггеры были подавлены и рассеяны.

Сам Уинстенли избегает ареста (по всей видимости, власти опасаются вызвать тем самым волнения в массах) при разгроме движения и продолжает борьбу. Вскоре после окончательного подавления выступления диггеров близ Кобхема он с несколькими ближайшими соратниками покидает на время этот приход. По приглашению состоятельной и экстравагантной леди Элеонор Девис, увлекающейся проповедничеством, они обосновываются в качестве наёмных слуг в её владении в графстве Хартфорд. На долю Уинстенли выпадают функции не то сборщика рент, не то стюарда (управляющего) этого владения. Здесь он выпускает ряд новых произведений, в которых пытается убедить влиятельные круги республики в правоте своего дела. Он выступает в защиту интересов «угнетённого люда Англии», старается доказать и правящим кругам и широким слоям народа разумность и справедливость движения диггеров, приводит яркие примеры грабительской, вероломной политики пришедшего к власти в результате революции блока нового дворянства и буржуазии.

В отличие от Лильбёрна, понимая не хуже его всю меру антинародной политики Республики, Уинстенли не испытывает колебаний в вопросе, с кем ему по пути: с монархией или с Республикой? В написанном весной 1650 г. памфлете «Английский дух… раскрытый, или Побуждение взять на себя обязательство» Уинстенли выступает на стороне существующей Республики, рассматривая республиканский режим как единственную оставшуюся ещё надежду на улучшение положения народных низов.

Призывая поддержать «новое обязательство» (своего рода присягу на верность Республике), Уинстенли отдаёт себе отчет в том, что сохранение республиканского правления является предпосылкой хотя бы самой возможности устно и печатно привлекать внимание властей к положению бедных, не говоря уже об ожидании мер, направленных на его улучшение. Правда, в последовавшем в том же году памфлете «Огонь в буше», опубликованном вскоре после трагического исхода социального эксперимента на холме св. Георгия, Уинстенли бескомпромиссно изобличает Республику в предательстве, достигая, казалось бы, вершины в публичной критике новых распорядителей жизни в стране.

Уинстенли — единственный из современников английской революции, который понимает и раскрывает в своих произведениях грабительский характер акта Долгого парламента от 24 февраля 1646 г., в результате которого рыцарское держание было ликвидировано, феодальные повинности лордов маноров (поместий) по отношению к королю были аннулированы, а феодальные повинности крестьян (копигольдеров) по отношению к лордам маноров были сохранены:

Таким восклицанием заканчивает Уинстенли своё разоблачение лицемерного классово-эгоистического характера законодательства буржуазных революционеров Англии. В более широком плане Уинстенли предсказывает неминуемое уничтожение всех своекорыстных правительств на Земле.

В конце 1650 г. Уинстенли возвращается в свой прежний приход. Он пишет своё идеологическое завещание — коммунистическую утопию «Закон свободы» (1652), в которой впервые отчётливо связывает социальные идеалы коммунистического общества с чаяниями бедноты, а свободу гражданина характеризует прежде всего как свободу от нужды.

3.  Последующие годы

Хотя после публикации «Закона свободы» Уинстенли прожил ещё 24 года, он, по-видимому, полностью отошёл от политической деятельности и прекратил писать памфлеты. Биографы Уинстенли сходятся в том, что, во-первых, охватившее его, по-видимому, глубокое разочарование в утверждении дела справедливости «самодеятельными» мирскими начинаниями снова обратило его к идее бога и сблизило на этой почве с квакерами, а во-вторых, что материальные условия жизни Уинстенли в 60-х годах изменились к лучшему, что так или иначе означало житейское примирение с существующим порядком вещей.

4.  Влияние на современников

Однако сочинения Уинстенли не прошли бесследно для истории английской общественной мысли. С большой долей вероятности устанавливается влияние Уинстенли на так называемые кооперативные утопии Уильяма Ковелла «Декларация парламенту» (1659) и Питера Корнелиуса Плокбоя «Путь, предложенный с целью сделать бедных этой нации счастливыми» (1659).

5.  Главные философские и социально-политические труды

5.1.  Памфлеты 1648 года

• «Тайна Господа, относящаяся ко всему творению, человечеству, которая должна стать известной каждому мужчине и женщине»;
• «Заря занимающегося дня Господа»;
• «Рай святого»;
• «Истина, поднимающая голову выше клеветы».

В своих первых памфлетах Уинстенли, опираясь на Библию как на социально-этическую аллегорию, даёт собственное толкование троичности бога, воскресению, спасению и пр. Как и другие радикальные религиозные мыслители тех дней, Уинстенли отрицает доктрину об изначальной греховности человека, нуждающегося поэтому в искуплении. «Спасение» и «воскресение» он переносит на земную жизнь человека, считая «страшный суд» процессом, происходящим в душе человека на протяжении длительного времени. При этом спасение он распространяет на всех «детей божьих», считая, что оно станет «освобождением человечества от себялюбия». Дух же, ниспосланный «творцом» в тело исторического Христа, и есть «сам бог в человеке»; этим подчёркивается, что Христос это «только человек, решивший жить в свете разума». Но та же «сила божья» в конечном счёте со временем снизойдёт на всех мужчин и женщин, победит дьявола «в каждом сыне и дочери Адама».

Душа, таким образом, становится ареной борьбы за рай и ад между богом и дьяволом, заключёнными в человеке. Первый и конечный принцип веры по Уинстенли ― это нравственный выбор между добром и злом, который в прошлом совершался человеком, заботившимся о плотских удовольствиях. Бушевавшие в Англии гражданские войны, «поднимаемый ими шум», приводятся Уинстенли в подтверждение его слов.

Последние два из памфлетов 1648 г. обнаруживают приращение элементов рационализма в сравнении с первыми. Вместе с усилиями переформулировать библейскую традицию в духе рационализма в них всё отчётливее прорисовывается социально-этическая, т. е. мирская подополёка этих усилий. Разум предстаёт «законом справедливости», духом любви, который должен восторжествовать в сердце каждого человека и тем самым в его отношении к ближнему, в человеческом общежитии.

5.2.  Новый закон справедливости (1649)

Прибегая к мистической аргументации, Уинстенли излагает своё социальное учение, составными частями которого являются «закон социальной справедливости», обоснование необходимости демократического аграрного переворота, проект «Свободной Республики». «Новым законом справедливости» Уинстенли называет бесклассовое общество, не знающее частной собственности, денег, купли-продажи, работы по найму, имущих и неимущих. Установлению этого «закона» должен был предшествовать демократический аграрный переворот, предусматривавший право бедняков безвозмездно обрабатывать общинные пустоши, а также освобождение копигольда и превращение его во фригольд. Осуществление аграрного переворота Уинстенли считал непременным условием победы республики над монархией.

5.3.  Знамя истинных левеллеров поднято (1649)

Декларация, написанная в связи с попыткой приступить к практическому осуществлению диггерами своих идеалов, — с началом коллективных сельскохозяйственных работ на пустошах холма св. Георгия.

Памфлет, в котором помимо изложения целей их движения Уинстенли впервые приводит основные аргументы в оправдание их начинания — доказательства правого дела бедных обрабатывать общинные земли и пустоши, не испрашивая у кого-либо разрешения. Характерно, что помимо признания за всеми англичанами прирождённого права на долю в «общей сокровищнице» — матери-земле, предназначенной для пропитания всех родившихся в этой стране, Уинстенли приводит два политических аргумента, которые сыграли важную роль в выработке им плебейско-крестьянской аграрной программы революции.

Первый из них гласил: Республика должна выполнить обещания, данные парламентом простому народу в начале гражданской войны, а именно: сделать его свободным народом — принести свободу каждому человеку. Поверив «декларациям», «договорам» и «клятвам», столь щедро раздававшимся Долгим парламентом в те дни, когда ему нужна была поддержка простолюдинов в борьбе с королём, последние пожертвовали своим имуществом, своей кровью, обеспечив ему желанную победу. Однако условия договора с простым народом были нарушены — свою долю в победе он так и не получил.

Наконец, в обоснование требования диггеров открыть бедным свободный доступ к общинным землям Уинстенли приводит также один историко-политический аргумент: лендлорды — наследники нормандских завоевателей Англии. Удерживая целый народ под властью манориальных лордов, новые правители страны сохраняют «нормандское иго» и порабощающую тиранию:

5.4.  Декларация бедного угнетённого люда англии, обращённая ко всем именующимся или именуемым лордам маноров во всей нации… (1649)

Датируется 1 июня, подписана 45-ю лицами и является предупреждением диггеров всем захватчикам общинных земель и пустошей, которые начали хищническое истребление лесов в своих новых владениях.

Это своего рода акт конституирования рядом с миром частной собственности другого мира, основанного на общей, точнее — ничейной, земельной собственности и коллективном потреблении произведённого коллективным трудом. Эти две формы человеческого общежития в трактовке Уинстенли были чётко разграничены, как мир неправедный, основанный на угнетении одной части народа другой, и мир подлинной свободы для всех детей божьих. В «Декларации» значилось:

Таким образом, уход пауперов на пустующие общинные земли, рассматриваемые в качестве их законной доли в общенациональном достоянии, и обработка их с целью получить независимый от чужой власти источник существования — единственный для них способ обрести свободу.

Текст заканчивался знаменитыми словами: мы стремимся к тому, чтобы

5.5.  Лозунги для лондонского сити и для армии (1649)

Памфлет, в котором Уинстенли обличает правящие круги в беззаконной, трусливой расправе с диггерами: без суда, без какого бы то ни было законного основания, диггеры, с помощью военной силы, были арестованы, скот их разогнан, все плоды их коллективного труда погублены. Уинстенли требует открытого суда, вызывает на публичную дискуссию юристов и духовенство. Безрезультатно: правящие классы боятся широкой огласки этого дела.

Кроме того, Уинстенли критикует рабочее законодательство Англии с позиции угнетённых народных масс: он указывает на то, что землю дают одним и отнимают у других,

за отказ работать наказывают как за бродяжничество. Уинстенли имеет в виду статут 1563 г. об ученичестве, подтверждённый королём Яковом I, а затем, уже в период республики, снова подтверждённый палатой общин в 1649 г.

5.6.  Письмо лорду Ферфаксу и его военному совету (1649)

Написано в связи с тревогой, которую проявили представители высшего командования парламентской армией весной и летом 1649 г. по отношению к движению диггеров. 26 мая сам главнокомандующий явился на холм св. Георгия, чтобы лично выяснить силу и характер движения диггеров. Это свидетельствовало о серьёзном значении, которое придавало фактическое правительство Англии того времени (командование армии держало фактическую власть в своих руках в этот период) движению диггеров, а также об угрозе подавления этого движения военными мерами. В целях предотвращения этой опасности было составлено настоящее письмо, которое Уинстенли по поручению копателей с холма св. Георгия лично вручил генералу Ферфаксу и высшим офицерам его Совета 9 июня 1649 г.

В этом письме Уинстенли сделал ещё один шаг в развитии доктрины нормандского ига (в которой переплелись элементы подлинной истории с мифологией, восходившей не только к фольклорной традиции, но и к сообщениям тогдашней историографии). Как известно, этой доктриной в своих сиюминутных целях пользовались идеологи различных политических течений в лагере революции. Однако только в социальной философии Уинстенли она служила обоснованием крестьянско-плебейской программы радикальной чистки страны от феодализма.

Следуя логике, в которой эта доктрина предстаёт в письме, она вкратце может быть изложена следующим образом. Вильгельм Завоеватель, став королём Англии, лишил англичан их прирождённого права — владения землей, сделав их тем самым слугами нормандских солдат, превратившихся в лордов маноров. С тех пор английская корона оказалась в руках завоевателей. Следовательно, и король Карл I Стюарт унаследовал свою корону от Вильгельма, а все издававшиеся с тех пор законы только и делали, что закрепляли результаты нормандского завоевания. Опираясь на эти королевские законы, джентри (лорды маноров) и клирики продолжают удерживать общины Англии в рабстве.

Вначале Уинстенли по сути излагал точку зрения по этому вопросу, общую для всей демократической оппозиции Республике 1649 г., требовавшей введения «всеобщего» избирательного права, кодификации действующего права, судебной реформы, изменений в уголовном законодательстве. Однако то, что следовало дальше в рассуждениях Уинстенли о «нормандском иге», было абсолютно оригинальным — развитие этого сюжета и составило саму суть плебейско-крестьянской аграрной революции.

В обоснование правоты дела диггеров Уинстенли выдвигает решающей важности политический аргумент, из которого следовало: так как нормандский завоеватель лишил свободы весь английский народ, отняв у него землю, таким же образом

В данном контексте понятие «свобода» в толковании Уинстенли значительно расширено: оно отражает не только интересы безземельных (безразлично, оставались они в деревне или покинули её), требовавших свободного доступа к неподелённым землям (общинным угодьям и пустошам), но и интересы надельных, феодально-зависимых держателей — так называемых копигольдеров, требовавших освобождения своих наделов от произвольной по сути власти лордов маноров и тем самым превращения их держаний в свободную собственность.

Об этом важном сдвиге в программе диггеров не трудно заключить хотя бы по тому, что термин «соmmons» (общинные земли) в данном контексте противоположен термину «inclosures» (огороженные земли), как собственность лордов противопоставлена всем неогороженным в маноре землям, как пахотным (т. н. открытым полям), так и неподелённым (общинным угодьям), на которые право собственности лордов не должно распространяться. Этот сдвиг находит параллель и в том, что джентри в данном контексте противопоставляются не бедные, как это имело место раньше, а социальная категория более широкая — «простой народ», «общины Англии», включавшая всех, кроме титулованных дворян. Иными словами, аграрная программа плебса сомкнулась с аграрной программой массы крестьян-копигольдеров в единую крестьянско-плебейскую, поскольку решение одной из них невозможно было без того, чтобы не решить «попутно» другую.

Естественно, что в условиях далеко зашедшего социально-имущественного расслоения английской деревни объединение в одной программе требований копигольдеров и безнадельных плебеев могло быть реализовано только в результате действительно массовых крестьянских выступлений. Между тем коллективистские принципы землепользования и потребления, которых придерживались диггеры, не только не способствовали консолидации революционных сил деревни, но и, более того, могли в тех условиях только насторожить и оттолкнуть от них зажиточную часть надельных копигольдеров. Однако в данном случае важно отметить другое: сколь глубоко вскрыл Уинстенли основное классовое противоречие в лагере революции на почве аграрного вопроса и в какой степени политико-экономически верно был им указан водораздел, размежевавший английскую деревню на два лагеря: буржуазно-дворянский и крестьянско-плебейский.

Иными словами, положение, выраженное ещё в самой общей форме в «Новом законе справедливости», —

— теперь было раскрыто в терминах оппозиции, которую не встретишь больше ни у одного другого политического философа или деятеля периода Революции.

В этом и вдругих своих памфлетах (в частности — в «Обращении к палате общин») Уинстенли вскрыл суть различий между буржуазно-дворянской и крестьянско-плебейской аграрными программами революции.

5.7.  Новогодний подарок парламенту и армии (1650)

Памфлет написан с целью подвести итоги и дать истолкование главнейшим революционным актам 1649 года. 5 февраля 1649 г. палата общин приняла резолюцию, устанавливающую, «что палата пэров в парламенте бесполезна и опасна и должна быть уничтожена». Акт, приводящий в исполнение эту резолюцию, был принят 17 марта. 7 февраля 1649 г. палата общин приняла резолюцию, гласящую, что «должность короля в этой нации… излишня, обременительна, составляет угрозу свободе, безопасности и общественным интересам народа этой нации и поэтому она должна быть отменена». Акт, вводящий в силу эту резолюцию, был принят 19 марта и обнародован 30 мая. Акт, провозглашающий Англию свободной республикой, был принят 19 мая 1649 года.

Уинстенли истолковывает эти акты не только в смысле узко политическом, как смену форм правления и замену у власти одних угнетателей другими, но как социальную революцию, призванную устранить социальную несправедливость, имущественное неравенство.

5.8.  Закон свободы, или Истинное правление восстановленное (1652)

Памфлет, с особой яркостью выражающий воззрения Уинстенли, который с большой силой и язвительностью разоблачает ложь и лицемерие представителей церквей всех толков и даёт проект построения общества на основе общего пользования землёй и всеми её плодами. При этом Уинстенли создаёт утопическую систему, опираясь на исторические реалии данной страны и данного времени.

По своему содержанию памфлет расчленяется на три части: 1) критика современной автору действительности (и перечень жалоб бедных общин); 2) рассуждения о природе государства и права и 3) собственно утопия — описание экономической, социальной и политической организации идеального, в представлении Уинстенли, общества, включающего (помимо некоторых космологических наблюдений) и кодекс основополагающих законов этого общества.

Создание такого общества Уинстенли мыслит не в далёком будущем или в неведомой стране, а немедленно и в самой Англии. В предпосланном этому произведению письме к Кромвелю, написаном в ноябре 1651 г., Уинстенли убеждает его и одновременно требует немедленного проведения в жизнь своего проекта. Увязывание надежд Уинстенли с именем Кромвеля неудивительно, ибо оно всё еще ассоциировалось в сознании низов с непримиримой враждой к монархии, явным и тайным её приверженцам. К концу 1651 г. эти надежды заметно оживились по мере роста недовольства Кромвеля политикой «охвостья» Долгого парламента.

В своём обращении к Кромвелю Уинстенли писал:

И с поразительной остротой исторического прозрения Уинстенли предупреждал Кромвеля: дальнейшая судьба Республики зависит от поддержки её народными массами:

Уинстенли не только отвергал имущественное неравенство между людьми, но и был, вероятно, одним из немногих или даже единственным мыслителем своего времени, столь глубоко проникшим в эксплуататорское происхождение и сущность этого неравенства.

Неудивительно, что Уинстенли задумался не только над условиями возникновения этого строя, но и над путями избавления от него человечества. Поскольку частная собственность на землю — этот исторически отправной источник имущественного неравенства людей — обусловила саму возможность существования строя эксплуатации человека человеком (или, как писал Уинстенли, дала возможность одному человеку «быть лордом по отношению к себе подобному»), постольку предпосылкой установления строя справедливости в глазах Уинстенли должно было явиться признание земли ничейной собственностью, общей сокровищницей народа Англии.

Среднего пути между этими двумя правопорядками, подчёркивал Уинстенли, нет. Этим полярным формам собственности, убеждал он Кромвеля, соответствуют столь же противоположные формы политического устройства страны — истинно республиканское правительство в первом случае и монархическое, по сути королевское (если даже оно именуется Республикой) — во втором. Следовательно и в государственном строе также нет и не может быть «среднего пути». Ибо дело не во внешних, юридических определениях самих государственных институтов, а в том, какую форму земельной собственности и землепользования они олицетворяют и отстаивают.

Для Уинстенли речь шла не об установлении в Англии нового, до тех пор не известного в этой стране общественного строя. Наоборот, как свидетельствует второй заголовок этого памфлета — «Истинное правительство восстановленное», Уинстенли рассматривал обрисованное им справедливое общественное устройство как восстановление строя, уже однажды, на заре истории, существовавшего в Англии, но затем уничтоженного в результате нормандского завоевания (здесь Уинстенли прибегает к широко распространённому в годы революции мифу, однако использует его для обоснования коммунистической утопии плебса).

И то обстоятельство, что аргументами в пользу реальности достижения этого идеала в Англии середины XVII века послужили не доводы абстрактного разума и морали, а «история», — связывает её со средневековыми мечтаниями угнетённых о «правде» и «справедливости», якобы царившими среди людей в прошлом и затем утерянными в результате «грехопадения», «порчи» или «злого рока». Так воедино переплелись историческая реальность и исторический миф, мистицизм и рационализм, плоды воображения и глубочайшего социального анализа.

6.  Литература

• Уинстенли Дж. Избранные памфлеты. — М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1950. — 381 с.
• Барг М. А. Великая английская революция в портретах её деятелей. — М.: Мысль, 1991. — 397 с.
• Павлова Т. А. Джерард Уинстэнли о путях перехода к новому строю // История социалистических учений: сборник статей. — М.: Наука, 1984. — С. 167–186.
• Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А. И. Володина. — М.: Политиздат, 1982. — 512 с.

---

Разделы: Персоналии, Революционные мыслители

---